«Писателей много, читателей нет», или О том, влияет ли литература на жизнь?

Парадокс, но два величайших поэта России – Пушкин и Лермонтов – блистательно описали дуэли, сделали их кульминационными моментами самых выдающихся своих произведений, и сами погибли на дуэлях. Словно предсказали собственные судьбы.

Отсюда вопрос: а не влияет ли написанный текст на жизнь, на будущее?

Этой чуточку мистической теме был посвящен круглый стол, который прошел 7 ноября 2015 г. в рамках открывшейся в тот день III Пензенской книжной ярмарки. В качестве мэтров на него были приглашены писатели Александр Кабаков и Алексей Варламов (последний – также ИО ректора Литературного института им. Горького). В качестве модератора выступил издатель и публицист Борис Куприянов. Первое слово, как старшему из мэтров, он предоставил А.Кабакову.

Штыковой приступ

Александр Кабаков до какой-то меры был лицом российской литературы эпохи перемен 80-х – 90-х. Ныне он не молод, да и профессиональная писательская работа – не булка с мёдом. Выглядел он весьма устало. Тем не менее, старт, взятый им, оказался весьма энергичным и конкретным: литература однозначно влияет на ход жизни!

Все примеры, которые Александр Абрамович успел привести, пока автор этих строк  включал диктофон и распахивал блокнот, запомнить не удалось. Но, определенно, мэтр упомянул оруэлловскую антиутопию «1984» и то, что она, по его мнению, стала калькой для формирования свойств многих тоталитарных режимов – «министерств правды» и т.п.

Свой энергичный приступ к теме Александр Абрамович завершил прямо-таки манифестом: «Литература более реальна, чем жизнь, и формирует ее по своему подобию».

«Великая русская» была не о том!

Как уже заметил вдумчивый читатель, мероприятие проходило в очередную годовщину Великой Октябрьской Социалистической революции. И сопредседатель круглого стола г-н Варламов не преминул вспомнить в связи с этим событием философа Розанова и то, что тот вещал в связи с упомянутой революцией относительно великой русской литературы. Мол, не о том она (литература) писала! Слишком много уделяла внимания таким ничтожным личностям, как всякие там Печорины и Онегины, и не писала о тех, кто созидает, создает и строит! Вершит и творит!

Хотя наш сайтик довольно много внимания уделил творчеству Розанова, но относительного того, в какой мере он был предвестником творческого метода соцреализма, целиком приходится полагаться на комментарии ИО ректора института им. Горького.

Тема «не-о-том-ности» великой и русской литературы получила в ходе круглого стола развитие: мол, и Некрасов согрешил, слагая строчки про несжатую полоску вместо того, чтобы писать строфы про полные амбары зажиточного и успешного земледельца, и Чехов что-то там исказил, и даже «Отцов и детей» отечественная общественность поняла в меру своей испорченности: Тургенев-то писал роман о любви и понимании между поколениями, а не в меру революционный российский publick воспринял это как описание конфликта…

Вот это-то столетие литературного нигилизма и внесло свою лепту в подготовку кошмара большевистского переворота…

Отход после штыковой

Но пензенская общественность еще не успела осознать всю бездну вины гениев позапрошлого века, как из президиума круглого стола была озвучена нотка успокоения. Мол, что было, то сбыло: «Прошла эпоха, когда литература влияла на жизнь… Литература имеет не массовое, а точечное воздействие». Или, как остроумно подметил А.Н.Варламов в завершении круглого стола: «Писателей много, читателей нет».

Тем временем  архонт встречи г-н Кабаков после своего энергичного дебюта впал в раздумчивый и даже философичный миттельшпиль и признал, что «не о том» пишут не только в России, но и в США, Франции и вообще – везде. В качестве примера привел Мейлера, Уэльбека и еще кого-то.

Причина проста: «Плохие новости лучше продаются». То есть, первопричина всех бед литературы (да и журналистики!) – в порочности и греховности человеческой натуры. Из-за которой людям интереснее читать про всякие страсти-мордасти, чем про ломящиеся от урожая амбары и героев производства.

И тут же президиумом круглого стола была отрецептурена панацея: надо читать Пушкина. Потому что Пушкин – это «мороз и солнце», это Россия; он примиряет гражданина и государство, западников и почвенников, еще кого-то еще с кем-то; он усмиряет извечную русскую «войну в мозгах»; и, вообще, он – наше всё!

А мы и не думали, что «Е.Онегин» - это, типа, подборка мантр на успех, благоденствие и безмятежность души!

Das ist fantastisch!

Но человечество по блудности своей натуры Пушкина не читает. В своей наиболее читающей части оно (человечество) читает Дарью Донцову et cetera. Этот нюанс всплыл в ходе начавшейся на последних минутах круглого стола дискуссии с залом.

Ход дискуссии свернул на тему коммерциализации литературы, на параллельное существование двух литератур – высокой и потребительской. После некоторой заминки президиум даже выразил мнение, что один из путей спасения литературы – сближение этих двух её ипостасей. В качестве примера было даже приведено творчество английского писателя Фоулза – и достаточно содержательное, психологичное, и, в то же время, увлекательное для самого широкого читателя.

Иными словами, на отечественной почве дело за малым: за движением от «Анны Карениной» к Дарье Донцовой (только так и не наоборот!) И автор этих строк едва уже не закатал рукава, чтобы начать ваять эпохалку по готовому рецепту, как где-то в самом дальнем уголке грешного сознания забрезжила скептическая мысль: а нужно ли?

Если спасение человечества действительно в обретении бесконфликтной, преисполненной позитивного отношения к жизни и ярких, сочных картинок целенаправленной человеческой деятельности литературы, то таких произведений видимо-невидимо! Да-да, это те самые, которые проходят в картотеках любителей под лейблом «Das ist fantastisch!»

Это парадокс, но, формальная логика к такому выводу ведёт запросто.

Кстати, в «Женщине французского лейтенанта» Фоулза наличествует весьма откровенный эпизод. Путь к литературному совершенству проложен! Вперед, друзья, к новым свершениям!